Рассчитывал проснуться рано, но проспал подряд четырнадцать часов. Пошел позавтракать. В ожидании, когда принесут бельгийские вафли, стал читать статью в журнале, который прихватил в самолете, когда сделал перерыв в чтении материалов по нанотехнологии. Полез в карман перед сиденьем и обнаружил «Нэшнл джиографик». Перелистал, увидел статью об острове Пасхи и решил взять с собой. Теперь, рассматривая фотографии, Дэнни разглядел в этих истуканах не остатки былой цивилизации, а скульптуры. И они его заинтересовали.

Оказалось, что история острова Пасхи весьма поучительна. Когда тысячелетия назад его достигли полинезийцы, это был рай. Прекрасная питьевая вода, великолепные леса, рыба, стаи птиц — всего в изобилии. Население острова быстро росло. Люди достигли больших успехов, о чем свидетельствуют сотни каменных фигур. Эксперты считают, что при их возведении (плюс добыча камня и его транспортировка) строители столкнулись бы с техническими трудностями даже сейчас. Как это удалось примитивным островитянам, до сих пор остается загадкой.

Минуло тысячелетие, и природные ресурсы острова полностью истощились. Наступила экологическая катастрофа. Исчезли леса, и островитяне не могли больше строить лодки и ловить рыбу. Изменился состав почвы — ведь без деревьев, генерирующих влагу, пересохли ручьи, улетели птицы, потому что им здесь негде было гнездиться. Примерно с 1600 года население острова разбилось на несколько враждующих группировок. Когда голландский путешественник «открыл» этот остров в пасхальное воскресенье 1720 года, островитяне буквально поедали своих детей. Каннибализм к тому времени стал главным источником их существования. Самыми вкусными считались женщины и дети, а лакомыми кусочками — пальцы их рук и ног.

У Дэнни появился повод в очередной раз порадоваться, что он вегетарианец.

Было уже около полудня, когда он выпил вторую чашку кофе и собрался в дорогу. Машина двигалась на юг, в Купертино, ровно гудел мотор. Дэнни смотрел перед собой, обдумывая инсталляцию для выставки в галерее «Неон», идея которой только что родилась в голове. Она будет называться «Говорящие головы». Он сделает их из папье-маше по типу истуканов с острова Пасхи, но это будут головы… реальных телевизионных и газетных журналистов: Дэна Рэзера, Майка Уоллеса, Опры Уинфри. Идолов сегодняшнего дня. На острове Пасхи большинство голов стояли на специальных платформах ану, где островитяне отправляли свои ритуалы. В инсталляции тоже будут платформы, деревянные, куда Дэнни поставит телевизоры. Они станут показывать новости, аналитические программы и ток-шоу.

Логика инсталляции казалась несколько расплывчатой, но идея ему понравилась. Дэнни чувствовал, что это будет любопытно, хотя не совсем понимал смысла. Он прибавил газ и включил приемник.

Дом Патела, теперь принадлежащий Гленну Ангеру, был великолепным бунгало, которое с учетом местоположения стоило не менее миллиона. Добротная дверь из натурального дуба, боковые окна, сверкающие, как бриллианты. В центре черный венок. Дэнни поежился. Венок был сделан из длинных черных перьев, которые переливались радугой.

Он глубоко вздохнул и потянулся к медному дверному кольцу в центре венка. Дверь распахнулась мгновенно. Дэнни отшатнулся.

— Я вас слушаю…

Мужчина лет сорока, в шортах, резиновых шлепанцах и очках. Сложен великолепно.

— Что вы хотите?

Звонить в двери и объясняться с хозяином, стоящим на пороге своего дома, Дэнни не очень нравилось, но такими делами вынужден заниматься каждый сотрудник частного детективного агентства, поскольку некоторые отказываются разговаривать по телефону. В первое время Дэнни просил у начальства совета, как это лучше сделать.

— Что я ему скажу? Ведь мы совсем не знакомы.

— Притворись, будто играешь в «кошелек или жизнь» [110] , — отвечал босс. — Вручи ему экземпляр «Сторожевой башни» [111] . Мне, в общем, все равно, как ты это сделаешь.

И Дэнни делал, причем довольно успешно.

— Мистер Ангер?

Человек в дверях прищурился:

— Да.

— Меня зовут Дэнни Крей, я хотел бы поговорить о вашем друге, мистере Пателе.

Ангер раздраженно воскликнул:

— Ради Бога, только не это! Откуда вы? Из какой-то заштатной газеты?

— Нет.

— Я не собираюсь вести никаких бесед. Ни с кем.

— Это понятно, но…

— В таком случае вы поймете, почему я сейчас закрываю дверь. Прощайте!

Дэнни еще не приходилось всовывать ногу в дверной проход, но сейчас он это сделал.

— Я добирался сюда с большими трудностями, — произнес он. — Поэтому прошу меня выслушать.

Ангер посмотрел на его ногу в проходе.

— Прошу вас, уберите.

— Я проехал много тысяч миль.

— И вам не стыдно так себя вести?

Дэнни пожал плечами, но ногу не убрал.

— Я собираюсь рассказать вам, почему убили мистера Патела.

Ангер вскинул голову и быстро оглядел Дэнни.

— Вы думаете, это для меня новость? Все знают, почему убили Джейсона.

— Вот как? — удивился Дэнни.

— Конечно. Его убил какой-то спятивший ненавистник гомосексуалистов. Или их было несколько. У вас другая информация?

— Да.

Ангер поджал губы.

— И какая же?

— Убийство Джейсона Патела не имеет отношения к его сексуальной ориентации.

Ангер заколебался.

— Это наверняка какая-то чепуха…

— Нет, не чепуха, — заявил Дэнни.

Ангер вздохнул и посторонился, широко раскрыв дверь.

— Ладно, входите.

Интерьер бунгало напоминал антикварный магазин, торгующий мебелью в ремесленном стиле [112] . Все предметы были именно того периода, даже рамы картин. Дэнни поймал себя на мысли, что почти ожидает увидеть прикрепленные к мебели таблички с ценами. Ангер провел его через ряд комнат и кухню в том же стиле в небольшой дворик в самом конце дома. Там журчал небольшой фонтан, на столе стоял кувшин из кованого железа с холодным чаем и тарелка имбирного печенья.

Ангер указал на стул. Они сели друг против друга, Ангер размешал содержимое кувшина специальной палочкой в форме жирафа с очень длинной шеей и предложил:

— Хотите чаю со льдом?

Дэнни кивнул:

— Спасибо.

Самая трудная часть — переступить порог — слава Богу, осталась позади. Теперь необходимо завоевать доверие хозяина. Дэнни знал единственный способ, как этого добиться: быть искренним. Он откашлялся и произнес:

— В какой-то мере я считаю себя ответственным, разумеется косвенно, за гибель мистера Патела.

Ангер бросил на него тревожный взгляд.

— Меня нанял человек по имени Зереван Зебек, — объяснил Дэнни. — Поручил выяснить, с кем общался некий профессор Терио. — Он глотнул чаю. — Речь шла о клеветнической кампании против Зебека в итальянской прессе, за которой стоял Терио.

Ангер сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, не сводя с Дэнни глаз.

— Он хотел выяснить, с кем общался Терио. И я это сделал. Достал для него список телефонных разговоров.

— Как вам это удалось? — удивился Ангер.

— Есть информационные агенты, которые оказывают подобные услуги.

— А вам не приходило в голову, что вы вторгаетесь в частную жизнь Джейсона?

Дэнни беспомощно развел руками.

— Да, я полагаю, вы правы, но когда занимаешься расследованиями…

— Продолжайте.

— Итак, я обнаружил, что Терио разговаривал по телефону с вашим другом и еще с двумя: ученым из Осло и журналистом из Стамбула.

— Но Джейсон никогда не бывал в этих городах.

— Не в этом дело, — сказал Дэнни.

— Тогда в чем же?

— Все они мертвы.

— Кто?

— Терио. Ученый из Осло. Турецкий журналист. Пател.

Ангер глотнул чая и подался вперед.

— Чушь собачья!

Дэнни усмехнулся.

— Вовсе нет.