— Хорошо, — кивнул Дэнни. — Я зайду через пару недель.

Он поблагодарил секретаршу и вышел, прихватив с собой на всякий случай программу курсов, которые будут читаться на факультете в осеннем семестре. Терио должен был читать лекции по курсу «Исламский мистицизм» и вести семинар по какому-то странному предмету, который назывался «Черные писания».

Дэнни почувствовал, что ужасно проголодался (на часах было почти три), и направился в кафетерий, предварительно вызвав по телефону такси. Быстро расправившись с овощным гамбургером, он покинул кафетерий, но такси еще не приехало. Пришлось подождать пять минут, которые в соответствии с его почасовой ставкой стоили примерно восемь долларов тридцать три цента.

Дэнни попросил водителя доставить его к зданию суда округа Фэрфакс, где надеялся посмотреть завещание профессора Терио и идентифицировать исполнителя этого завещания, который знает все о его бумагах. Поскольку наследников у покойного не было, его собственностью должен управлять также исполнитель завещания.

Дэнни приходилось бывать в судах много раз, но даже при его опыте, для того чтобы посмотреть на завещание, потребовалось потратить почти час. Здесь его ждало разочарование. Согласно завещанию, составленному пять лет назад, всю свою собственность Терио оставлял «священникам и монахиням приюта, в котором меня воспитали». Приют находился в Бруклине, в Нью-Йорке, а в качестве исполнителя завещания была указана некая адвокатская фирма.

Служащий напомнил Дэнни, что в пять они закрываются (на часах было без пяти), и он поспешно перенес в блокнот скудную информацию, а затем влился в поток часа пик, который понес его к ближайшей станции метро. Через полчаса, когда поезд прогрохотал мимо Арлингтонского кладбища, Дэнни прервал размышления о Терио, внезапно вспомнив, что сегодня у него день рождения. Еще приятнее было осознать, что сегодня он заработат семьсот баксов.

«Спасибо Тебе, Господи!»

Глава 5

«Спасибо Тебе также и за эту дивную девушку».

Эти слова Дэнни повторял спустя два часа, шагая рядом с Кейли по Колумбия-роуд. Его подруга была родом из Южной Дакоты, из столицы штата, города Пирр, который — Кейли нравилось это напоминать людям, — хотя и пишется на французский лад, Пьер, но произносить надо обязательно Пирр.

В прошлом году, поехав с ней на Рождество, Дэнни был поражен тамошней природой. Впрочем, в этих краях его удивляло буквально все. Особенно земля, светло-серая, плоская, твердая, как деревянный пол, простирающаяся к самому горизонту. А также климат. Зимой здесь температура воздуха падала до минус двадцати. Как же такое можно выдержать? А ее родня… Кейли была любимой дочкой, единственной девочкой в семье из восьми детей. Все ее братья, как на подбор, великаны, веселые и радушные, казалось, принадлежали совсем к другой породе. Странно, как в этом клане земледельцев и торговцев тракторами мог появиться такой ребенок, нежный, весь светящийся, умный и к тому же красивый. Да, Кейли была настоящая красавица, хотя не признавала этого. «По-моему, я выгляжу вполне прилично» — так она обычно себя оценивала.

Но парни-латиносы, что околачивались на углу Восемнадцатой улицы и Колумбия-роуд, были иного мнения. Когда Дэнни и Кейли проходили мимо, один воздел глаза к небу и забормотал что-то вроде молитвы, а его приятель прикинулся пораженным молнией. Потом он вроде как очнулся, хлопнул третьего по спине и воскликнул: Chica sabrosa, chavo! [5]

После чего все трое взорвались смехом.

Кейли остановилась у зоомагазина, владелица которого, Магда, была ее приятельницей. Дело в том, что Кейли очень хотела завести собаку (она вообще безумно любила всех живых тварей), а в доме, где они жили, никаких животных держать не разрешалось. Каждое воскресенье она просматривала объявления агентств недвижимости в поисках жилья, «где к домашним питомцам относятся по-дружески», таскала Дэнни туда-сюда, но пока ничего путного подыскать не удалось.

Они вошли в магазин, поболтали немного с Магдой, посмотрели нового щенка (из породы охотников за выдрами) и направились в свой любимый итальянский ресторан.

Метрдотель Марко приветствовал их своим традиционным «Buona sera!» [6] , затем, как обычно, схватив руку Кейли, с серьезным видом осведомился, достойно ли к ней относится Дэнни. Получив утвердительный ответ, он широко улыбнулся и проводил пару к лучшему столику у окна, выходящего на улицу.

— Этот парень в тебя просто влюблен, — пробормотал Дэнни, глядя ему вслед.

— Да брось ты, — отмахнулась Кейли. — Это же Марко. Он ведет себя так со всеми.

— Конечно. Именно поэтому мы и сидим за столиком, куда, кроме нас, он приглашает разве что мэра, и то не всегда.

— Давай лучше расскажи о деле, — попросила она.

Подошла официантка принять заказ.

— О каком деле? — спросил Дэнни, когда официантка удалилась.

— Сам знаешь каком, — улыбнулась Кейли. — Ты у нас превратился прямо в настоящего Ниро Вульфа.

Дэнни протестующе поднял руку.

— Во-первых, Ниро Вульф был толстый, а во-вторых, старый. К тому же он редко выходил из дома.

— Ну, не в Ниро Вульфа, так в Арчи Гудвина, — согласилась Кейли. — Все равно рассказывай.

Дэнни пожал плечами.

— Дело не такое уж сложное. И самое главное — хорошо оплачиваемое.

Официантка принесла блюдо с брусеккой (специально приготовленные спагетти с помидорами) и бутылку «Греко ди Туффо». За трапезой он рассказал Кейли о том, как провел день.

— А из университета я поехал в суд.

— Зачем?

— Посмотреть завещание.

— Какой смысл? Ведь завещание могло быть интересным, если… — Кейли посмотрела на спагетти, обвившиеся вокруг небольшого маслянистого помидора. — Смотри, поссорились, а теперь мирятся. — Она подумала пару секунд и добавила себе в тарелку еще немного. — Вообще-то мне не следовало бы так налегать на макароны, но очень уж вкусно.

Десять лет назад Кейли перебралась из Пирра на восток, но все равно в разговоре слегка растягивала гласные. Она была очень современная и модная, однако ни престижный колледж, ни Гарвард, ни Вашингтон не уничтожили в ней девушку с фермы. Кейли не только умела водить трактор, но и могла его починить.

Дэнни тоже положил себе в тарелку еще брусекки.

— Так что там, с его завещанием? — напомнила Кейли.

— Оказывается, он был сиротой.

— Вот как?

— Все имущество Терио завещал своему нью-йоркскому приюту. Больше в суде ничего по этому поводу нет. Завещание составлено пять лет назад, ни о каком архиве или личных вещах там не упомянуто.

— А кто исполнитель завещания?

— Адвокатская фирма, которая его составила.

— Значит, у него совсем не было ни родственников, ни друзей?

— Да.

— Ужасно!

Кейли — добрая душа, подумал Дэнни. Пожалела совершенно незнакомого ей Терио и готова расплакаться.

— И что с его бумагами? — спросила она.

— Не знаю.

— Может, тебе позволят на них посмотреть?

— Скорее нет, чем да.

— Почему?

— Потому что бумаги официально принадлежат тому, на кого составлено завещание.

— Ты имеешь в виду этот приют?

— Да, католический приют для сирот в Нью-Йорке. Я проверял, такой существует.

— Но они все-таки могут позволить тебе на них взглянуть?

Дэнни кивнул.

После некоторых колебаний Кейли рискнула положить себе еще брусекки.

— То есть ты фактически пока на нуле?

Дэнни усмехнулся:

— Нет, дорогая, сто баксов в час — это уже само по себе большое достижение. Представь, я взял и в два дня распутал дело. Что дальше? Вот тогда я действительно останусь на нуле. А пока буду потихоньку копать.

В тот вечер они больше не говорили о Терио. Вернулись к себе очень довольные друг другом.

— Теперь тебя ждет потрясающий десерт, — пообещала Кейли, вспыхнув своими бездонными голубыми глазами, и направилась в спальню.